Первый раз я услышал Nirvana случайно, в музыкальном магазине. Я постоянно заглядываю в один из нью-йоркских магазинов на предмет новинок. Так было и в тот раз. Продавщица поставила мне «Smells Like Teen Spirit». Первая мысль была: «Ничего себе! Кому-то удалось соединить в одно целое R.E.M. и Metallica». До того момента я не слышал термина «гранж» и не думал, что вскоре эта музыка распространится на весь мир. Но я сразу понял, что слушаю отличную музыку. Моя любимая песня с «Nevermind» — «Lithium». Курт написал для нее потрясающий текст — одновременно и страстный и отчужденно-холодный.  

Есть несколько людей, с которыми связаны переломные моменты в истории музыки: Хендрикс, Принц и Кобейн. (Возможно, к ним присоединится Andre 3000 из Out Kast, но для этого ему нужно выпустить еще пару альбомов.) Курт Кобейн был потрясающим гитаристом. Однажды я сказал это большому поклоннику Джо Сатриани, и этот человек разочаровался во мне. По моему глубокому убеждению, нельзя говорить, что Кобейн писал прекрасные песни и при этом не был отличным гитаристом. Как же тогда он сочинял, не владея инструментом? Его «фирменный» звук — немного не строящая гитара и вызернутые до упора ручки дисторшна — был неотъемлемой частью музыки Nirvana. Как пирсинг вошел в моду после первого фестиваля Lollapalooza, так и расстроенные гитары стали популярны после Nirvana.

Когда я думаю о Nirvana, я вспоминаю The Bad Brains и Sex Pistol. Обе эти группы весьма радикальны музыкально, но их песни вполне мелодичны.

После распада Living Colour я выпустил сольный инструментальный альбом «Mistaken Identity», на котором была песня «Saint Cobain». Я навсегда запомнил тот день, когда узнал о том, что он покончил с собой. Представьте себе: человек выиграл в лотерею огромную сумму и потом потратил все деньги. Оглядываясь назад, он говорит: «Это худшее, что когда-либо случалось со мной». Кто не попадал в подобную ситуацию, едва ли сможет его понять: «Ты что! Ты же выиграл пять миллионов долларов! О чем ты говоришь!?» Я бы хотел, чтобы Курт Кобейн был жив, писал бы музыку. Представляю себе, что бы он насочинял, глядя на то, что показывают сейчас по телевидению.

«Я чувствую, что люди хотят моей смерти, потому что это будет классической рок-н-ролльной историей. То же самое произошло уже и с Джими Хендриксом, и с Джимом Моррисоном, и с Йэном Кертисом. Похоже, я следующий». Есть смысл комментировать эти слова? «Уже много лет я не испытывал волнения ни от прослушивания, ни от создания музыки, равно как от чтения и писания стихов. Трудно передать словами, как мне стыдно за это», — говорил Курт перед смертью. Представляете, как он, должно быть, был опустошен? А потом все эти дурацкие объяснения причин его гибели: и роман Кортни с Эваном Дэндо из Lemonheads, будто бы имевший место, и плохой гороскоп Курта на апрель 94-го, и раскол внутри группы, и даже идиотические намеки на то, что сама Кортни будто бы убила мужа. Вспомните этот ужасный шум вокруг его смерти, фотографии с лежащим на полу телом, снятые шустрым папарацци через окно, все эти слезливые и сопливые стенания звезд (мы все читали эти интервью) и одно за другим — самоубийства поклонников. Пожалуй, молодцом выказал себя лишь Эдди Веддер, сказавший: «Оставьте, наконец, парня в покое».

Кое в чем мы все виноваты перед Кобейном. Когда Nirvana стала популярна, ему постоянно надо было доказывать, что он не продался, приходилось бороться за чистоту собственного имени. Можно рассуждать о чистоте изумрудов или золота, но очень сложно судить о чистоте людей, да и кто устанавливает критерии этой чистоты. Что бы ни говорили, я верю в то, что Кобейн был безупречен. Точнее — его изъяны были безупречны.

Текст Вернон Райд (Living Colour)
Rolling Stone – Russia
№ 6, декабрь 2004